У меня был чумовой роман с Вадимом, перетекший в замужество, а потом в развод. А потом десять лет — мать- одиночка без образования, без профессии. Если бы не отец Вадима, Семен Васильевич, главный, а то время портретист всех советских вождей, они бы с Анютой по миру пошли.
Когда Аня родилась, а муж потерялся в поисках безмятежной любви, Семен Васильевич приехал к ним, увешанный пакетами, разгрузился и произнес речь. Мол, ты Ольга, не волнуйся — все заботы о тебе и о ребенке беру на себя. Сын у меня непутевый, ты у меня третья сноха и думаю, не последняя. А внучка одна, так что владейте и этой квартирой, и содержание вам определяю из своих гонораров…
Когда она увидела Вадима первый раз, чуть не описалась от восторга — под два метра, глаза синие — обалдеть можно. Ей восемнадцать, ему двадцать восемь. У нее за плечами первый курс института, а у него Строгановка и два развода. Его сексуальный опыт на лице читался, но она такой грамоты не знала. Красиво ухаживал, с пониманием. Она таяла в его руках, а он целомудренно приговаривал:
— У нас с тобой будет настоящая первая брачная ночь — вот тогда ты и станешь моей женщиной, моей женой. Такое только раз случается, я хочу испытать этот восторг… Разъехались гости. Вадим взял ее за руку и повел в спальню — раньше он никогда ее в эту комнату не пускал. Роскошная комната в бордовых тонах. Начал ее медленно раздевать. Фату бросил в угол, платье соскользнуло вниз. Лифчик и трусики следом. И вот она стоит перед ним голая в одних туфельках, трепещет вся от предвкушения, а он скидывает свою одежду, и она чуть в обморок не грохается. Она же никогда голого мужика не видела, а тут такое!..
— Не бойся его, тебе больно не будет. Вы обязательно подружитесь, — и кладет ее ладошку на будущего друга. А пальчики у нее трепещут, бегут от его естества.
Вадим не соврал — больно ей не было. И не смутилась, когда увидел кровь на простыне — он каждое пятнышко поцеловал и ее целовал, как богиню. Ох, сладострастник был! И ее на это дело подсадил. Настаивал, чтобы дома она всегда ходила голой. И сам раздевался, шел в душ и больше никакой одежды не признавал.
— Мужчина и женщина, когда они одни, имеют право прикрыть свою наготу только в одном случае — когда им холодно.
Такая жизнь у нее просто мозг вынесла. Она обо всем, обо всех забыла, превратилась за несколько месяцев в олицетворенную страсть. Даже пропустила месячные, а когда схватилась и сказала Вадиму, он не обрадовался.
— Беременность — это неэстетично. К тому же входить в лоно женщины и знать, что там уже кто-то есть… — коммуналка какая-то. Сделают укол, а когда проснешься — и все будет позади. Нам же никто не нужен?
— Не нужен, — согласилась она, цепенея от ужаса, что может лишиться своего большого друга.
Она опоздала — ни один врач не согласился делать операцию. Вадим, когда узнал, стал к ней остывать. Она бесилась, ненавидела этого ребенка, умоляла мужа не оставлять ее. Он молча слушал, кривил губы и все чаще пропадал неизвестно где. Когда пришло время, встретил из роддома, подарил букет роз, привез домой.
— Извини, это не для меня. Вот деньги — и прощай. Разведемся, когда позволит закон. Даже на девочку не взглянул. Как она это пережила — до сих пор удивляется. К дочери заставила себя подойти. Не проснулись в ней материнские чувства. Но надо было как-то жить, а как?
Тут и появился Семен Васильевич. Через два года устроил Анечку в ясли, а ее в редакцию столичной газеты — секретаршей главного редактора. Какая тут жизнь началась! Мужики, да какие, толпами к ней на поклон ходили. Кто из-за кордона приезжал, дорогие подарки нес. Она не отказывалась. Волочились многие, домогались. Бывало, что уступала домогательствам, когда самой невтерпеж становилось. Вадим ее на всю оставшуюся жизнь распалил. Но все эти уступки после Вадима — как дачный бассейн после Красного моря. Но хоть так, а что было делать?
Потом пришел в редакцию молодой журналист- международник, Сергей. Начал ухаживать за ней. Не в постель тащил, а ухаживал. Хотя моложе был на шесть лет. Позвал замуж — она согласилась. Дочку Сергею родила, за границей прожили много лет. Она Аню с собой не взяла, с бабушкой — своей старенькой мамой оставила. Иногда корила себя за холодность, но простить Вадима дочери не могла. А вот вторую свою девочку Катюшу любила без памяти. Дружно жили, но в постели Сергей пацаном был, по сравнению С Вадимом.
Когда вернулись в Москву, Сергей подал на развод, потом ушел к молодой жене. Но из квартиры не выписался. Катюша закончила институт, познакомилась с французом и решила переехать в Париж. Не звонила, не писала — словно и не было матери никогда. Тогда у нее случился первый инфаркт, а уже в больнице, второй.
Первой к ней в палату пришла Аня. И вот! Она не знала, куда глаза деть, когда Аню увидела. Хотела что-то объяснить, но Аня ей рукой рот закрыла — не надо мама, все потом, сил набирайся.
После больницы Аня перевезла ее к себе, в ту самую квартиру, которую Семен Васильевич подарил. Скоро Аня с мужем с работы придут, пора готовить ужин.
— Так вот зачем в мою жизнь Вадим залетал — чтобы у меня на старости лет была семья, дочка, — усмехнулась своей догадке Ольга. — Чудны дела твои, Господи!
